Не было времени даже для того, чтобы просто восстановить дыхание. Перед нами лежал путь на другую сторону, и словно кот Красная Молния принялся карабкаться вверх. Его ноги глубоко погружались в мягкую землю, пока я, затаив дыхание, следил, позволит ли нам судьба выбраться обратно; но наконец мы выбрались.
Теперь я ехал осторожнее, потому что мой путь лежал параллельно пути врагов, и опасность все время увеличивалась. Я скакал по дну ущелья, укрытый от всякого, кто ехал по ближней стороне сверху. Наконец я увидел справа от себя вход в каньон и тропу, по которой должны были проехать калкары. Они еще не проехали — я был в этом уверен, потому что скакал быстро и почти по прямой линии, в то время как они ехали медленно. И тут я увидел их на тропинке, которая шла по склону каньона.
Там, где ущелье заканчивалось на дне каньона, я бросил поводья, спрыгнул с лошади, оставил Красную Молнию в зарослях и приблизился к перекрестку, где ниже лежала дорога, видная на сто ярдов вверх по каньону и на полмили ниже. В левой руке я держал тяжелый калкарский лук, а в правой — пучок стрел; еще несколько торчали из голенища моего правого сапога. Приладив стрелу к луку, я ждал.
Ждать пришлось недолго. Я услышал звон сбруи, стук копыт лошадей, голоса людей и через мгновение голова небольшой колонны появилась из-за холма.
Я уже испытал свой калкарский лук во время охоты на оленей и сейчас был более уверен в нем. Это был хороший лук, только слишком тяжелый для конного воина. Он очень тугой и посылает тяжелые стрелы очень точно на большую дистанцию. Я знал, что с ним можно совершить.
Я подождал, пока полдюжины калкаров не появилось, закрыв проход, по которому они ехали, и в следующее мгновение я спустил тетиву. Я попал одному из воинов в пах, и стрела, войдя сверху, попала и в его лошадь. Раненое животное вскинулось на дыбы и опрокинулось на всадника; но я заметил это только краем глаза, потому что выпустил новую стрелу. Еще один воин свалился со стрелой, торчащей в горле.
И началась паника. Вопя и сыпля проклятиями, вся группа появилась в поле моего зрения, и тогда я увидел человека, которого никогда не видели глаза смертного, и, будем надеяться, больше никогда не увидят. Он сидел на огромной лошади, в которой я моментально узнал чудовище, оставляющее гигантские следы, по которым я следовал до перевала. Этот человек был таким существом, возле которого могучий калкар чувствовал себя карликом.
Внезапно я понял, что это гигантский Рабан, которого я считал выдуманным Саку. На коне Рабана сидела и Бетельда. На мгновение я был так поражен размерами Рабана, что забыл, зачем я здесь, но только на мгновение. Я не мог позволить себе стрелять в гиганта из страха попасть в Бетельду, но я прицелился и быстро застрелил человека перед ним и за ним.
Теперь калкары кружили в поисках врага, представляя из себя отличные мишени; я знал, что так и будет. Клянусь кровью предков! Нет большего развлечения, чем подобная война. Сражаясь с калкарами, мы были вынуждены применять тактику направленную на то, чтобы заставить врага запаниковать, и понемногу уничтожали его. Постоянно обходя его на флангах, не давая ему покоя, отрезая подкрепления от основных сил и уничтожая их, налетая внезапно на отдельные группы, захватывая территорию перед ним и устраивая битву с каждым человеком, которого встречали на дорогах, мы гнали врагов две тысячи миль через весь мир к их последней стоянке у моря.
Когда калкары сгрудились в каньоне, я стал посылать в них стрелу за стрелой, но никак не представлялась возможность сделать прицельный выстрел в гиганта-Рабана, потому что он постоянно держал Бетельду в качестве щита после того, как определил мое местонахождение, видимо, решив, — и правильно, — что из-за нее я атаковал их группу. Он ревел как бык и погонял своих людей в атаку на меня. Некоторые из них попытались это сделать, без большого желания, лишь из страха перед своим повелителем — этот страх, должно быть, был больше, чем страх перед неведомым врагом впереди; но те, кто начал атаку, не смогли зайти далеко, они убедились, что с тяжелым луком я могу посылать стрелы сквозь их железные панцири, словно те были из шерсти.
Рабан, видя что битва складывается не в его пользу, внезапно пришпорил своего коня и поскакал вдоль каньона, увозя Бетельду с собой, пока его оставшиеся люди прикрывали его отступление.
Это меня совсем не устраивало. Меня совсем не интересовали калкары, которых он оставил, а лишь он и его пленница, поэтому я помчался к Красной Молнии и вскочил на него. Приблизившись к дну каньона я увидел, что калкары движутся вслед за Рабаном. Их осталось шестеро, и они растянулись вдоль дороги.
На скаку они оглядывались назад, в моем направлении, словно ожидали увидеть огромное количество воинов, бросившихся за ними в погоню. Но когда они увидели меня, то не повернули, чтобы сразиться со мной, а продолжали двигаться за Рабаном.
Я повесил лук на кожаный ремень у седла и достал еще несколько стрел, пока Красная Молния догонял их. Теперь я готовил копье. Затем прошептал несколько слов в ухо коня, выставил вперед копье и сжался в седле, пока умное животное мчалось в погоню.
Последний из калкаров в отступающей колонне, чтобы не быть проткнутым копьем в спину, повернул свою лошадь, достал копье и принялся ждать меня посреди дороги. Это была его ошибкой.
Ни один человек не может справиться с нападающим копейщиком, находясь на стоящей лошади, потому что не успеет увернуться от копья врага или отступить, если удача отвернется от него. Но калкар сидел неподвижно на своей тупой, плохо подготовленной лошади.
И я без труда пронзил его, налетев на полном скаку, и мое тяжелое копье прошло сквозь него, пригвоздив его к крупу лошади. Древко копья сломалось. Я отбросил бесполезный обломок древка и, пришпорив Красную Молнию, повернул к поверженному врагу.
Я видел, что ближайший калкар остановился, чтобы выяснить, как развивается битва. Увидев, что его приятель упал мертвым, а я — без копья, он помчался на меня. Вероятно, он хотел застигнуть меня врасплох, когда Красная Молния нес меня по направлению к павшему врагу. Но калкару нужно было дважды подумать, прежде чем совершать подобное. Когда я проезжал мимо мертвого калкара, я низко нагнулся из седла и подхватил его копье, валявшееся в пыли, а затем, не снижая скорости, развернулся, чтобы встретить глупца, скачущего во весь опор навстречу своей судьбе.
Мы встретились на огромной скорости, и когда мы сблизились, я понял тактику, которую новый противник собирался применить, чтобы уничтожить меня. Он пытался использовать прием, который, казалось, никогда не мог зародиться в этом низколобом создании. Он направил свою лошадь прямо перед Красной Молнией в надежде встретиться со мной и перевернуть моего коня, что было вполне возможно из-за разности в весе. И он наверняка победил, бы встреться мы лоб в лоб, но все вышло по-другому.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
